Саня предупредил Татьяну, чтобы про его разговор с тестем никто не узнал, – Если узнают, что он говорил, всем нам не поздоровится.
Татьяна после ссоры мужа с отцом испугалась не на шутку. Она понимала, что отец очень рисковал не только собой. Из-за него могли арестовать всех Банниковых, помня их кулацкое прошлое. На следующий день она пошла к отцу и умоляла его нигде не выступать.
– Тятя, Вы нас всех погубите. Зачем Вам это?
– Знаешь, доча, я никогда не лез во власть. Она сама по себе, а я сам по себе. Да и Саню твоего обухом не перешибёшь… Тебя жалко. – И Иван обнял дочь. – Эх, ведь что делают…
Александр верил в партию. Ведь партия – народная, а значит и решения партии – народные. Но он видел, что люди многим недовольны. И ему тоже не нравилось, что заставляют учить удмуртский язык. После ссоры с тестем он стал больше задумываться над тем, что происходит. Александр видел, что не всё делается так, как хотелось бы ему. И на собраниях даже были отдельные выступления, но они часто пресекались…
В этом же тридцать шестом году Александр подал заявление в партию, так как это был последний год комсомольского возраста. Но в партию его не приняли.
Парторг сказал, – Там считают, что твоя анкета запачкана родством с Банниковым Иваном. Да, он колхозник уже семь лет, но бывший кулак. В парткоме это помнят. Но ничего, Александр Григорьевич, ты себя ещё покажешь, и они примут тебя в партию, дай время…
– Как же так, – думал Александр, – я, вожак комсомольской ячейки, который был в первых рядах создания колхоза, не достоин, быть в партии.
Как комсорга, Саню приглашали на важные партсобрания, которые проходили в районе, и он внимательно слушал обсуждения разных вопросов, иногда ему позволяли выступить, но он больше был слушателем. Саня ждал, когда его примут в партию, чтобы участвовать в обсуждениях и голосованиях, чтобы быть частью великого строительства новой страны.
– Теперь все собрания, – думал Саня, – и комсомольские, и партийные, будут проходить без него. Он стал никем, его как будто выгнали. “Ты себя ещё покажешь”. Как? Если раньше он руководил комсомольцами и отчитывался организационными победами, то теперь что?
Саня пошёл к председателю колхоза и прямо спросил, – Что, я теперь стал не нужен?
– Садись, Ожегов и слушай, – председатель говорил спокойно, – я тебя не понимаю. Ты всегда был мне помощником, вот и будь им. Тебя из сельсовета никто не гонит, работай. И парторг прав. Если будешь всего себя отдавать делу, ни как некоторые – от звонка, до звонка, а всего себя, то мы вместе с парторгом за тебя поручимся перед партией. Вот тебе моё слово.
Саня встал, – я оправдаю, Николай Павлович.
– Верю! – и председатель пожал Сане руку…
Продолжение – Глава 10. Допрос.