В тридцать девятом арестовали друга Бердюкова Фёдора. Он всегда брал на праздники свою гармошку. Его отец с ней вернулся с войны. Без Фёдора не обходился ни один праздник, и ему это нравилось.
Отмечали годовщину Октябрьской революции. Митинги проходили в Вавоже. После митинга вавожские сельсоветчики позвали Фёдора отпраздновать в сельсовете в узком кругу. И он позвал с собой Александра, — Слушай, Саня. Ты в прошлом году не отмечал с нами из-за жены. А там такая девка. Да ты её знаешь, Ленка Ефимова. Там Люба будет и Катя. Пойдём, а то я один буду стесняться.
— А Петя что? — А что Петя. Он же с Аней. И потом, как он туда придёт? А тебя там знают. Скажешь, что пришёл поздравить.
— Ну, если недолго. — Сашку ждала Татьяна с двумя малыми детьми. Николка тридцать первого и Тома тридцать восьмого. Как раз в прошлом году на праздник у Татьяны начались схватки. И на восьмое ноября родилась Тамара. С этими хлопотами Сашка и пропустил праздник.
Хорошо посидели, самогона выпили, потанцевали. Александр потанцевал, и с Любой, и с Катей. Потом пошёл домой. Он шёл и думал, как хороши были девчата. Танцуя с ними, можно и голову потерять, но он отогнал эти мысли, — Его дома ждал восьмилетний Коленька, и у Томчика завтра день рождения, год исполняется. Она уже начала ходить и такая говорунья. Как научилась говорить, так не остановишь.
Александр пришёл домой и увидел, как увяла красота жены. У него до сих пор перед глазами были вавожские девки и их улыбки. Куда делась та Татьяна Банникова, ради которой он был готов на всё? Тяжёлая работа в колхозе, постоянная усталость, добивали Татьяну, но Александр ничего не мог сделать.
Он как-то обращался к председателю, перевести её на более лёгкую работу в сельсовет. Но председатель отказал, — Выгоду ищешь. У меня работают специалисты. Чем это твоя Татьяна лучше?
Саня больше не подходил с этим вопросом к председателю. У Татьяны не было документа об окончании даже начальной школы. Её отец считал, что нечего в школу с голодранцами ходить, когда по дому работы хватает. Он думал, что выдаст её за богатого крестьянина или помещика, и будет у неё жизнь не хуже, чем дома, а то и лучше. И Татьяну учили читать и писать дома. А потом началась война, революция и мир изменился…
Через четыре дня после праздника он был в Вавоже и ему сказали зайти к уполномоченному. Александр знал, что такие вызовы могут закончиться плохо и осторожно зашёл в кабинет уполномоченного. Тот его узнал. Уполномоченный был не один. За соседним столом сидел мужчина в костюме.
Уполномоченный показал на табурет посередине комнаты, — Ожегов Александр Григорьевич, садись и отвечай на вопросы чётко.
Уполномоченный взглянул на секунду на мужчину за соседним столом и начал, — Ты был в сельсовете седьмого вместе со всеми. Так?
Александр понял, что это из ОГПУ и ответил, — Да, работники сельсовета отмечали годовщину. Да Вы сами заходили к нам. Что-то случилось?
— После того, как я ушёл, долго ещё сидели? — Не знаю, я посидел ещё немного, не больше часа после Вас, и ушёл домой.
— Один ушёл? — Да.
— А Бердюков остался. Он выходил во время застолья? — Да все выходили. С ним что-то? Я знаю, что они потом пошли в клуб и Бердюков сцепился с местными парнями из-за девки. Это всё.
— Ты заходил в Ленинскую комнату? — Нет. Зачем?
— А Бердюков заходил? — Да я плохо помню. Шутили что-то. Нет, не заходил, по-моему.
— Дошутились. Обгадили Ленинскую комнату. — Кто обгадил? Да я туда не ходил даже. Зачем?
— Получается, что Бердюков обгадил. — Не может быть этого! Он бы не посмел.
— Есть заявление свидетеля на него. Значит, ты не ходил туда. Ты видел, как Бердюков нацепил усы, и говорил, — «Пролетарии всех стран, соединяйтесь»?
Ожегов понял, что теперь будет с Бердюковым. — Да он запал на Ленку Ефимову, вот и намекал ей на любовь и сказал, — «Пролетарии всех стран соединяйтесь, Елена Александровна». Никакой политики.
— Никакой политики, значит. А усы? Он смеялся над товарищем Сталиным, а ты его покрываешь.
— Никого я не покрываю. Я думаю, что так было. Я хорошо знаю Бердюкова и уверен, что у него только любовь на уме. Вы же его знаете.
Уполномоченный посмотрел на мужчину в костюме. Тот кивнул. И уполномоченный сказал, — Распишись и можешь идти.
Александр шёл домой и думал, — Какой же гад написал заявление… Вместе праздновали, а потом заявление пишут. Федька кому-то явно помешал. Эх, Федька. Дурацкая шутка эта с усами…
Продолжение — Глава 11. Любовь.