План Алена Даллеса приведу ниже, а начну с отношений. Многие пишут про советское время. И приводят сравнения по одежде, по продуктам и по программам телевидения. Но никто не пишет про отношения. А между тем эта тема важнейшая.
С детства нас воспитывали в коллективе – октябрята, пионеры, комсомольцы. А в этих коллективах были правила поведения: быть честным, уважать друзей и старших, болеть душой за дело и помогать слабым и младшим. Мы знали, что такое хорошо и что такое плохо. И мы стремились быть такими. Я увидел на тротуаре кошелёк и стал кричать, кто обронил. И люди вокруг меня тоже стали кричать. Бежит бабушка, говорит, что её, и благодарит. И все были довольны, что бабушке вернули кошелёк.
Мы не курили и не матерились даже в драках. И драки у нас были честными. Обязательно были секунданты из друзей, которые следили за правилами. Лежачего никто не бил, ждали, когда встанет. Договаривались драться до первой крови или до сдачи. Если кто-нибудь нарушал правила, то тогда получал от всех, чтобы неповадно было.
Благодаря разным мероприятиям: сбора макулатуры, металлолома, вечеров поэзии, разным совместным походам в кино, в музеи на природу мы становились друзьями. И дружили не по двое или трое, а всем классом. Одиночества не было. Даже заболевшего навещали все. Мы чувствовали себя ячейкой общества и гордились этим, гордились страной, в которой жили.
Было много бесплатных кружков. Я ходил в кружок судомодельный, где делали катера. Потом в кружок кино-демонстраторов, где изучали кинопроекторы, их устройство, установку кинолент и запуск. Потом в кружок радиолюбителя, где изучали радиодетали, схемы радиоустройств, пайку и сборку.
Были бесплатные спортивные секции. Я посещал лёгкую атлетику. А после того, как в девятом классе сломал левую руку, друзья штангисты позвали меня на штангу, чтобы до армии успеть укрепить мышцы и кости рук. Мы все стремились в армию, потому что в наше время девочки считали, что если не был в армии, значит больной. И на любовь с хорошей девчонкой можно было не рассчитывать.
Интернета не было, и мы посещали библиотеки. Сколько книг я в детстве перечитал! Обычно перед сном — Конан Дойля, Жюля Верна, Агату Кристи, Жоржа Сименона. А девочки читали Оноре де Бальзака, Толстого, Булгакова. Библиотекарь знала каждого в лицо и подбирала книги по вкусу, предлагала и новинки.
У меня в комнате стоял радиоприёмник, и вечерами передавали радиопостановки — это выразительное чтение книги по ролям. Я заслушивался, особенно, когда передавали детективы.
А какая у нас была Зарница. Про такую Зарницу почему-то нигде не рассказывают. Ну, во всяком случае, я не читал.
Проводилась она в школе зимой ко дню Советской армии и флота между параллельными классами. В нашей школе были –А, Б и В. Каждому классу присваивался цвет – синий, красный или зелёный. На верхнюю одежду, конечно, на ту в которой гуляли, пришивали бумажные погоны соответствующего цвета. Надевали валенки и штаны на валенки. В назначенное время на снежную поляну выходили биться два класса по очереди. Участвовали все желающие и даже девочки. Класс вставал напротив класса метрах в десяти друг от друга. Задача была сорвать погоны с вражеского солдата. Солдат с сорванными погонами должен покидать поле боя.
По сигналу классы бросались друг на друга. Толпа на толпу. Начиналась куча мала. Отбиваешь руки, которые тянутся к твоим погонам, толкаешь, валишь, сам пытаешься сорвать с врага погоны.
Была даже тактика. Трое – четверо обходили и нападали сзади. И когда не ожидаешь, с тебя срывают погоны сзади. Обидно очень, особенно, если девчонка срывает.
После боя объявлялся класс-победитель. Конечно, были споры, возмущения нарушениями. Но все были довольные, несмотря на ссадины, царапины, бывало и нос разобьют кому-то случайно, ведь руками отбиваются и с закрытыми глазами, особенно девчонки. И никто не обижался и не жаловался – доброта была.
До сих пор вспоминаю с удовольствием эти Зарницы. Жаль, что сейчас их нельзя проводить. Школьники другими стали – доброты не стало. И родители за царапины и ссадины разборки устроят.
У нас взрослых на работе тоже был коллектив, комсомольские мероприятия, походы и турслёты. Всем отделом с семьями ходили на демонстрации. А после демонстрации собирались у кого-нибудь. Все знали жён, мужей, детей. После демонстрации идёшь и проходишь мимо компании. И совсем не знакомые люди позовут, угостят и поздравят. Потому что не было бомжей, а значит свой товарищ рабочий.
Начальники отвечали только за производство, а за социальную сферу — профком. Профсоюз был настоящий, а не фиктивный, как сейчас. Никого нельзя было уволить без решения профкома. Профком распределял бесплатные квартиры, места в детских садах и путёвки в санатории, в дома отдыха и в пионерские лагеря. И за поведением начальника следили, чтобы не грубил, не матерился и не орал. И если что, то отчитывали на профкоме и на парткоме. Могли и снять.
Мы гуляли по ночам и никого не боялись. Я в восемьдесят втором летом проводил девушку в другой район поздно ночью, загулялись с ней. Иду домой, уже около трёх ночи. Пить захотел, терпел какое-то время, а до дома ещё далеко. Думаю, надо срочно попить. В то время ночью магазины не работали. Но подъезды не закрывались, потому что не было хулиганов. Увидел свет в окне на втором этаже, зашёл в подъезд и позвонил. Мужик открыл дверь, глазки тогда ещё не ставили. Спрашивает, что хочу. Говорю, — Простите, девушку проводил, а до дома ещё далеко. Дайте попить, а то помру. – И он, даже не закрыв дверь, пошёл на кухню и принёс стакан воды. Я выпил и пошёл дальше. Вот такие душевные были люди.
И про порядочность мы хорошо знали. Стеснялись отношений и гуляли только за ручку. Уже взрослыми мы общались с одноклассницами. Так вот, все наши девочки школу окончили девственницами и замуж вышли почти все такими.
Мы считали, что если даже развёлся, неважно по какой причине, ты должен помогать растить ребёнка и честно платить алименты. А сейчас сучий сын гордится тем, что не платит алименты.
В девяностые ельцинская амнистия случилась. И так же, как в пятьдесят третьем, бандиты заполонили город. Стали навязывать законы преступников. Люди стали бояться. Навесили замки и решётки на окна. Зато демократия. Все дети курят и матерятся. В армию никто не хочет, патриотизма ноль. Только бы карман набить, и неважно честным способом или нет. Совести не стало, поэтому бьют толпой, и лежачего, и слабого. Ещё и посмеиваются, никакого сочувствия. Законы гопников.
Всё, как в Америке. Как говорится, что хотели, то и получили.
Так что не надо писать про жратву и шмотки, что всё теперь есть. Мы в семидесятые и восьмидесятые не голодали и одевались нормально. Да, ели не так вкусно и одевались не так красиво, но душой не торговали. Знали, что главное не шмотки, а отношения. Мы помнили про совесть, долг и честь, и любили, и уважали, и друг друга, и страну. И не предавали. Многие молодые люди выросли по-западному, и они смеются над этими понятиями. А жаль.
Мне начнут приводить примеры предательства. Но в семье не без урода. Исключения есть в любом обществе. Главное, чтобы это были исключения. А вот как вырастить теперь новое поколение, которое бы не смеялось над этими понятиями?
План Алена Даллеса для СССР:
«Эпизод за эпизодом будет разыгрываться грандиозная по своему масштабу трагедия гибели самого непокорного народа, окончательного, необратимого угасания его самосознания. Из литературы и искусства, например, мы постепенно вытравим их социальную сущность… Литература, театры, кино — всё будет изображать и прославлять самые низменные человеческие чувства. Мы будем всячески поддерживать и прославлять, так называемых художников, которые станут насаждать и вдалбливать в человеческое сознание культ секса, насилия, садизма, предательства, — словом, всякой безнравственности.
В управлении государством мы создадим хаос и неразбериху. Мы будем незаметно, но активно и постоянно способствовать самодурству чиновников, взяточников, беспринципности. Бюрократизм и волокита будут возводиться в добродетель. Честность и порядочность будут осмеиваться и никому не станут нужны, превратятся в пережиток прошлого. Хамство и наглость, ложь и обман, пьянство и наркомания, животный страх друг перед другом и беззастенчивость, предательство. Национализм и вражда народов, прежде всего вражда и ненависть к русскому народу — всё это расцветёт махровым цветом.
И лишь немногие, очень немногие будут догадываться или даже понимать, что происходит. Но таких людей мы поставим в беспомощное положение, превратим в посмешище, найдём способ их оболгать и объявить отбросами общества. Будем вырывать духовные корни, опошлять и уничтожать основы духовной нравственности. Мы будем браться за людей с детских, юношеских лет, главную ставку будем делать на молодёжь, станем разлагать, развращать, растлевать её. Мы сделаем из них циников, пошляков, космополитов. Вот так мы это и сделаем.»